Вот этот немолодой бизнесмен с острой бородкой садится в недешевую БМВ и привычным жестом поворачивает ключ.
А этот студент снова ленится надеть шлем и прыгает на веселый яркий скутер, рассеянно поглядывая по сторонам.
Эта старая леди, вся в запахе пожелтевшей книжной бумаги и лаванды, медленно поднимается по крутым ступенькам автобуса.
За ней топчется в нетерпении конопатый мальчик, теребит свою новенькую вязаную шапку и негодует оттого, что в автобус пускают через только одну дверь, а ведь через все три было бы в целых три раза быстрее, и он бы уже давно сел у окна, а вот, поди ж, старая дама не торопится, и мальчик переживает за свое место у окна.
Мимо стоящего автобуса проезжает на простом седане молодая женщина с лицом некой малоизвестной актрисы и осанкой офисного работника. Она мнет в руке ментоловую сигарету и поворачивает левую кисть, как будто ожидает увидеть на ней часы, которые забыла сегодня утром на тумбочке у кровати.

Бизнесмен несется по шоссе не более часа, притормаживает в густеющем потоке машин и в конце концов останавливается совсем, раздраженно глядя в габаритные огни толстого и неповоротливого грузовика перед ним. Чуть дальше юркает между рядами студент на скутере, еще дальше мерзнет на вечернем ветру автобус со старухой и мальчиком, севшим возле окна, но уже не радующимся этому. Неузнаваемая женщина на неузнаваемой машине замерла рядом с автобусом, уже сейчас усталая и нервная.

Пробка стоит неподвижно сорок минут. За это время автобус успел открыть двери, а люди выйти из машин. Они стоят на гладком асфальте выше заката, проходят немного вперед, вглядываясь в пестрящую красными огнями даль, и, не увидев там движения, возвращаются к своим железным коням и гладят их по капотам, словно говоря "ну потерпи, скоро поедем". Первым двигается средний ряд, потом левый, потом правый. Они проезжают не больше трех корпусов за двадцать минут, но даже это кажется горе-путешественникам лучше полной неподвижности.

Уже давно стемнело, рыжий мальчик заснул, улегшись поперек двух сидений. Старая леди укрыла его своей шалью и теперь поеживается от ночного холода. Бизнесмен сидит на крыше седана с его обладательницей и рассказывает ей о звездах. Они ничего не смыслят в астрономии, но для разговора в поздней пробке это не имеет значения. Мимо них медленно прокатывается мотоциклист в розовом шлеме. Он сейчас еще едет, но скоро тоже будет стоять в узком месте, где таких, как он, оказалось слишком много. У них найдется много общих тем для разговора, и мотоциклист даже признает веселый скутер студента вполне достойным, чего от него никто не ожидает.

Остальные доберутся до сужения дороги только на следующий день. Здесь еще ведутся работы по добавлению третьей полосы, и по левую руку уходит в горизонт длиннейший на свете ряд полосатых дорожных конусов. Они стоят ровно, словно были расставлены по линейке. По никому неизвестной причине, тут никто не лихачит, и конусы так и будут стоять абсолютно ровно, пока не закончится ремонт.

Дорога прямая на много километров, едва заметно поднимающаяся над горизонтом. Почти с самого начала и до самого конца на дороге пробка. Каждый день на дороге больше машин и больше людей, и безликие рабочие в оранжевых комбинезонах не успеваю расширять ее.
У самого конца резкий поворот и шлагбаум. У шлагбаума дежурят в будке офицеры в белой форме. У них в руках длинные списки умерших, с которыми они сверяют имена путешественников, потому что на небо не пускают живых.